— ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА —
белобокая юница с огромным сердцем и несколько чудаковатым поведением.

Белолапая - имя легко запоминаемое, неброское и на слух столь простое, что кажется, будто бы оно именно этими факторами и описывает саму ученицу: внешняя отличительность обошла её стороной, даровав густую молочно-белую шёрстку и выразительную, почасту широко распахнутую лазурь выразительных глаз, глядящих на соплеменников с искренним любопытством и... долей робости. Юница в ответ чужому взгляду неловко поджимает губы, обвивает лапы пышным хвостом, прячет голову в плечи и то пытается как-то сгладить углы собственного слишком говорящего о себе поведения, то ещё больше сжаться, будто бы её усилие способно сделать её крохотной-крохотной лесной букашкой, за которыми она ещё Белышкой, - неуклюжей,  - в детстве так любила наблюдать и следовать шаг в шаг, бороздя лагерные просторы, или вовсе невидимкой - многие взрослые мягко журили её за подобную неуверенность и, - честно, - она правда пыталась избавиться от этой своей скверной привычки! И нет, она уж точно не стыдится своей "простоты", коей её наделила матушка-природа - Белолапая хоть в горячих клятвах распалится, лишь бы доказать, что всё совсем не так, как может кому-то, не дай Звёздное племя, взбрести в голову!

Ей правда всегда нравилось то, как она выглядит; разве могла она когда-либо относиться к себе иначе, зная, что её беленькая, мягкая шёрстка была тем, в честь чего её решила наречь дорогая матушка? И пусть мех оруженосца грязнился быстрее других, его вычищение всегда доставляло ей какую-то отдалённую радость и смутную ассоциацию, что теперь её внешний облик вновь ухожен и мил глазу. И, может быть, он мог бы быть даже чем-то непорочен - если бы не несколько шрамов, тенетой рубцовых отметин очерченных на её шкуре, которая хотя-бы немного их скрывает, и мордочке. Прорехи на незатронутом полотне, не подлежащие исправлению - вот цена инциденту на границах, пережить который обитательнице речных угодий пришлось спустя едва канувшее посвящение. Целители старались, правда старались ради того, чтобы поставить её на лапы, и она ни за что не может винить их в том, что не в их власти что-то поделать с оставшимся напоминанием о дне, когда она впервые столкнулась с настоящим недоброжелателем - совсем не таким, какими временами бывают её сверстники (да и их проделки никогда не были тем, на что следовало бы обижаться и злиться - этому её учила горячо любимая родительница, и она, конечно же, не может не верить в истинность её слов). Нет, совсем не им - об этом отчётливо давали знать раны в течение почти целой луны восстановления и припарки трав, втираемых любезными, милостливыми лекарями. Кроме осознания, что она своей глупостью доставила им лишних хлопот, в её голове наконец отложилась понятная мысль: далеко не весь мир столь безопасный, каким она его видит и так сильно хочет считать.

Ах, если бы это её спасло от желания сделать всё, чтобы убегать от этой мысли как можно дольше. Отрицание очевидного, разгорающиеся огоньки обожания к окружающему, ещё не до конца изведанному ею миру и желание протянуть лапу помощи кому-то, кто в ней нуждается - всё это скрыто глубоко внутри неё, затаивая ещё более сложную для обнаружения правду: это помогает ей чувствовать свою нужность, предназначение.

(Даже если ради того, от кого она нерешительно жаждет всего этого, ей придётся из раза в раз наступать на своё собственное "я").

— ПРОЧЕЕ —
связь: в анкете Львинозвёзда.
другие персонажи: Львинозвёзд, Коршун.

Подпись автора